Голос в вашей голове.
или как соцзащита мне путевку давалаЖил-был дед Кондратий. Не потому, что имя такое у него было, а потому как прожил он в родном краю ржи да кваса всю свою долгую жизнь. И как хватил его кондратий после рождения, да так и не отпускал до самой смерти. Но не о том сказ ведется.
Итак, жил да был дед Кондратий. Жил неплохо, тужил некрепко, кофей заморский пил, цигарки курил, бабок щупал и старый тюфяк боками продавливал. И тут, что за милость свыше? – пришла весть радостная. Зовут деда на моря заморские, черные, далекие.. родное государство про деда вспомнило, решило под старость лет порадовать, путевку выписать и дорогу полностью оплатить. Приезжай, мол, дед Кондратий, забирай все и езжай аж на три недели, бока своиотлежанные на морях греть.
Даром что греть придется зимой, так то ж моря, там, поди, и зимой жара лютая. Да и халява опять же. Почесал дед Кондратий лысину кудрявую, да и пошел. Государь-то батюшка не каждый год, чай, вспоминает о дедках разных. У него забот много, не до Кондратия ему. Где бордюры на паребрики поменять, где забор в октябре перекрасить, что с мая стоял не перекрашенный, а где и заморским басурманам кулаком погрозить. Железным. Дальностью аж в полторы тыщи килОметров.
Худо-бедно, добрался дед Кондратий до здания важного и на пустыре ведьмовском стоящего. Работницы там все, как одна, сварливые, жуткие и с лицами перекошенными, словно запором страдают и никак не вылечатся. Сунули деду под нос бумаг видимо-невидимо, подписывать не переподписывать. Чиркал дед, чиркал. Притомился, второй час ужо пошел, а он все ждет, покамест страшна девка все ошибки свои поисправляет, да грамоте заново обучится, видимо.
Три дня прошло и триночи, но взял дед Кондратий заветный листок. Прочел, прослезился. И моря там действительно далекие, черные, теплые. И ехать в самоходной повозке, да еще и с выбором, без единой царской копеечки положено. И даже харчеваться дед будет не за свой счет. Ляпота, одним словом.
Пошел дед Кондратий за билетами. Ехал долго, все лапти сбил, всех чертей помянул, матерком покрыл, аж новой колеи не надо стало. Добрался, бумажку улыбчивой девушке протянул и услышал, что не туда он приехал. А надобно ему к черту на рога, в седьмой круг преисподней, но только по четвергам и пятницам, в полнолуние и без одежды явиться.
Почесал дед Кондратий кудрявую лысину, вздохнул, ноги в руки взял, и на заду обратно так и поехал. Вернулся он домой, покумекал, рюмочку чаю опрокинул и пошел вызывать душу улыбчивой девицы. Орал так, что все собаки сельские от зависти подохли, выл, скулил, Ларису Ивановну требовал. Помогло. Услышала его девушка и сказала:
- Нет тебе, дед Кондратий, пути-дороги до морей на то число, с какого тебя туда ждут. Вот нет и все тут. Вот те крест, дедуля, полумесяц и кельтский узор. А на другое число мы тебе продать ничего не можем. То есть, продать-то можем, а вот по бумажуле твоей дать не можем. Закон таков царский, каким днем едешь на моря, таким и билет будет. И учти, дед, какой город басурманский написан на приказе, вот туда и надо на самолетной крылатой повозке ехать.
Вернулся дед Кондратий обратно в отшибленную всеми ветрами избенку, где девы криволикие, неулыбчивые. Говорит, мол, так и так, чего ж вы это старого человека с лысиной кудрявой гоняете? Положено на моря, так и давайте меня на моря!
А ему в ответ:
- Есть у них там вдальней стороне адской билеты и расписочки. Все есть, вот и шар волшебный, интернетом зовется который, нам так говорит.
И смекнул тут дед Кондратий, что вдалней-то хатке бумажки искали на один город прибытия, а здесь ищут куда угодно, лишь бы поближе. Говорят криволикие девы деду:
- С морями договориться – не проблема. Приедешь дед, заселишься, один день потеряешь.
Кондратий посопел, помолчал и подумал, что с морями-то он, может, и договорится. А вот с крылатой самолетной птицей уже не выйдет. Не летают они в тот день на моря. Вот не летное у них число – последний день осени. Попросил тогда дед Кондратий дать ему других бумажек с красивыми печатями. Так и быть, еще три дня он будет на них росписи ставить и картинки с голыми девками калякать. Сменить самолетную повозку на рельсодвижную.
- Нету тебе замены, дед Кондратий. То есть, тебе-то как раз есть. Откажешься от милости царской, в конец очереди на его милость и поставим. Незаменимых нет. А вот бумажки на проезд мы только один раз даем. И если не знал ты, по глупости своей, чем и как тебе до морей лучше добираться, то сам за все и плати. Мы тебе потом аж целковый выдадим. Если вернешься.
Понял дед Кондратий, что моря ему предложить предложили, а вот чтобы на них попасть надо еще две жизни потратить. Плюнул, отказался от милости царской и ушел. Другим, поди, нужнее будет и южная пучина, и снежная жара. Не просто же так столько лет про деда Кондратия никто не вспоминал. Видимо, длинная была очередь до морей. Ну, да ладно. Одну отстоял и другую отстоит. А может, и отлежит. Тут уж, как пойдет. Цареву и чиновничью милость не принимать он, дед Кондратий, никак не может. Коле придет на него спрос, его криволицие девы и из домины поднимут, и, как есть, в истлевших тряпках зимой на моря отправят.
Итак, жил да был дед Кондратий. Жил неплохо, тужил некрепко, кофей заморский пил, цигарки курил, бабок щупал и старый тюфяк боками продавливал. И тут, что за милость свыше? – пришла весть радостная. Зовут деда на моря заморские, черные, далекие.. родное государство про деда вспомнило, решило под старость лет порадовать, путевку выписать и дорогу полностью оплатить. Приезжай, мол, дед Кондратий, забирай все и езжай аж на три недели, бока своиотлежанные на морях греть.
Даром что греть придется зимой, так то ж моря, там, поди, и зимой жара лютая. Да и халява опять же. Почесал дед Кондратий лысину кудрявую, да и пошел. Государь-то батюшка не каждый год, чай, вспоминает о дедках разных. У него забот много, не до Кондратия ему. Где бордюры на паребрики поменять, где забор в октябре перекрасить, что с мая стоял не перекрашенный, а где и заморским басурманам кулаком погрозить. Железным. Дальностью аж в полторы тыщи килОметров.
Худо-бедно, добрался дед Кондратий до здания важного и на пустыре ведьмовском стоящего. Работницы там все, как одна, сварливые, жуткие и с лицами перекошенными, словно запором страдают и никак не вылечатся. Сунули деду под нос бумаг видимо-невидимо, подписывать не переподписывать. Чиркал дед, чиркал. Притомился, второй час ужо пошел, а он все ждет, покамест страшна девка все ошибки свои поисправляет, да грамоте заново обучится, видимо.
Три дня прошло и триночи, но взял дед Кондратий заветный листок. Прочел, прослезился. И моря там действительно далекие, черные, теплые. И ехать в самоходной повозке, да еще и с выбором, без единой царской копеечки положено. И даже харчеваться дед будет не за свой счет. Ляпота, одним словом.
Пошел дед Кондратий за билетами. Ехал долго, все лапти сбил, всех чертей помянул, матерком покрыл, аж новой колеи не надо стало. Добрался, бумажку улыбчивой девушке протянул и услышал, что не туда он приехал. А надобно ему к черту на рога, в седьмой круг преисподней, но только по четвергам и пятницам, в полнолуние и без одежды явиться.
Почесал дед Кондратий кудрявую лысину, вздохнул, ноги в руки взял, и на заду обратно так и поехал. Вернулся он домой, покумекал, рюмочку чаю опрокинул и пошел вызывать душу улыбчивой девицы. Орал так, что все собаки сельские от зависти подохли, выл, скулил, Ларису Ивановну требовал. Помогло. Услышала его девушка и сказала:
- Нет тебе, дед Кондратий, пути-дороги до морей на то число, с какого тебя туда ждут. Вот нет и все тут. Вот те крест, дедуля, полумесяц и кельтский узор. А на другое число мы тебе продать ничего не можем. То есть, продать-то можем, а вот по бумажуле твоей дать не можем. Закон таков царский, каким днем едешь на моря, таким и билет будет. И учти, дед, какой город басурманский написан на приказе, вот туда и надо на самолетной крылатой повозке ехать.
Вернулся дед Кондратий обратно в отшибленную всеми ветрами избенку, где девы криволикие, неулыбчивые. Говорит, мол, так и так, чего ж вы это старого человека с лысиной кудрявой гоняете? Положено на моря, так и давайте меня на моря!
А ему в ответ:
- Есть у них там вдальней стороне адской билеты и расписочки. Все есть, вот и шар волшебный, интернетом зовется который, нам так говорит.
И смекнул тут дед Кондратий, что вдалней-то хатке бумажки искали на один город прибытия, а здесь ищут куда угодно, лишь бы поближе. Говорят криволикие девы деду:
- С морями договориться – не проблема. Приедешь дед, заселишься, один день потеряешь.
Кондратий посопел, помолчал и подумал, что с морями-то он, может, и договорится. А вот с крылатой самолетной птицей уже не выйдет. Не летают они в тот день на моря. Вот не летное у них число – последний день осени. Попросил тогда дед Кондратий дать ему других бумажек с красивыми печатями. Так и быть, еще три дня он будет на них росписи ставить и картинки с голыми девками калякать. Сменить самолетную повозку на рельсодвижную.
- Нету тебе замены, дед Кондратий. То есть, тебе-то как раз есть. Откажешься от милости царской, в конец очереди на его милость и поставим. Незаменимых нет. А вот бумажки на проезд мы только один раз даем. И если не знал ты, по глупости своей, чем и как тебе до морей лучше добираться, то сам за все и плати. Мы тебе потом аж целковый выдадим. Если вернешься.
Понял дед Кондратий, что моря ему предложить предложили, а вот чтобы на них попасть надо еще две жизни потратить. Плюнул, отказался от милости царской и ушел. Другим, поди, нужнее будет и южная пучина, и снежная жара. Не просто же так столько лет про деда Кондратия никто не вспоминал. Видимо, длинная была очередь до морей. Ну, да ладно. Одну отстоял и другую отстоит. А может, и отлежит. Тут уж, как пойдет. Цареву и чиновничью милость не принимать он, дед Кондратий, никак не может. Коле придет на него спрос, его криволицие девы и из домины поднимут, и, как есть, в истлевших тряпках зимой на моря отправят.
@темы: Один день из жизни, Хреновости, Эмоции, Чо за нахуй?
-
-
24.10.2018 в 06:33-
-
24.10.2018 в 10:53