Все просто.

Этот рассказ ждет продолжения, являсь только куском из чьей-то не узнанной мною жизни. Не помню точной даты его написания, но он относится к ранним произведениям,примерно 2004 года. Хороший был сюжет... И чего я его не дополнила? Не знаю. Динамичный такой рассказик, очень отражает мою мужскую суть. Можно сказать,что главный герой - это Авер, который был и ел когда-то, оставшись внутри меня памятью и неразделенной линией вероятности.
Грустно это все как-то. Особенно, когда такие вещи, как "все просто", никто не читает и не принимает в печать. А могло бы быть такое направление: "Сюжеты из жизней выдуманных людей". Хотя, какие же они выдуманные, если так ясно и четко прорываются в сознание?
Ну, вот, я дала сама себе ту характеристику, которую никогда ни от кого не слышала. Все-таки прав был мой знакомый Музыкант, который говорил: "Сам себя не полюбишь, так весь день ходишь, как полюбленный".

читать дальше ВСЕ ПРОСТО.

«Чем больше узнаю людей, тем больше люблю собак.»
Марк Твен.
ПРОЛОГ.

За окнами маленькой кофейни было непроглядно темно. В желтых лучах далеких фонарей кружился холодный снег. Людей в помещении почти не было. Брук сидел напротив большого окна, глядя, как снежинки прилипали к теплому от подсветки стеклу и струйками стекали вниз. Спиной к стеклу сидела девушка лет двадцати пяти с длинными рыжими волосами.
Где-то там, в холле был привязан его пес Альфред, которому отказали в посещении общего зала, мотивируя это тем, что с собаками у них быть не принято. «Не принято», видите ли! А что тогда принято-то? Какие законы здесь вообще действуют, если они действуют? Книжная ситуация. Только вот, не события киношные, а кино житейское. Так вот и получается, что многие вещи в жизни иногда ровняются к описаниям в книгах, но это не совпадения, это книги пишут про жизнь, а не жизнь идет по книгам, вот почему что-то читать или смотреть интереснее, а что-то — нет.
Он знал это. Он сам писал. А еще любил музыку, несколько сортов чая и кофе, любил курить и всегда стремился все испытать на себе. Любил путешествовать и смотреть, разговаривать, но не много и не с глупыми людьми. Он не мог задерживаться на одном месте долго, исчезая и появляясь то тут, то там.
Он считал, что в этом мире все просто. Он не был создан для долгой жизни, в нем все просто. Так давайте, наконец, остановимся и перестанем все усложнять? Давайте послушаем, что говорят глупцы? Может, они правы, потому что их головы не забиты насущными проблемами? Может, им виднее? И, каким бы не казался странным и неприемлемым ответ, вдруг он и есть самый верный? Откуда вам, умные, знать, ведь вы так ничего другого и не придумали? А все новое — это хорошо забытое старое.
Она ему немного даже нравилась — еще не успела разочароваться в своей жизни. Странно. Вроде, большая уже девочка.
Из распахнутого воротника Риты, который сполз сейчас на одно плечо, еле-еле виднелась тоненькая лямочка розового лифа.
— Жаль, а она мне почти понравилась... — как-то отрешенно произнес Брук, вставая из-за столика., бросив последний взгляд на девушку, слегка повалившуюся на бок, из угла рта которой текла тонкая струйка крови, а глаза оставались открытыми и, по-детски, недоуменными.
За ее спиной виднелся голый проем окна, где еще несколько минут назад было стекло.
Он прошел в холл, снял с вешалки свою куртку, отвязал от поручня пса и толкнул дверь наружу. Улица окатила его ледяным порывом ветра. Он вытащил из кармана пачку сигарет и закурил — наконец-то можно было позволить себе докурить до конца, не выбрасывая табак. Не то, чтобы он так уж к нему тяготел, но, если обстоятельства не дают тебе докурить до конца целые сутки, — это начинает сильно раздражать. А выкури он вчера в парке сигарету до фильтра, кто знает? Может, ничего бы и не случилось?
— А я тебе говорил, что это плохая идея. — обратился к нему Альфред. — Переспал бы, да и бросил... Ты же всегда так делал!
— Ладно, пойдем отсюда, все равно ничего путного здесь уже не произойдет. — с ноткой жалости ответил ему Брук.
— И когда ты прекратишь бегать по мирам? Мне уже и то надоело! — продолжал возмущаться его друг. — А я все-таки пес! Подумай, чего ты за призраками гоняешься? Остепенился бы...
— Я пытаюсь... Думал, с ней что-то выйдет...
Их голоса становились все глуше и глуше, они медленно шли по темной улице, продолжая спорить и оправдываться. Белый снег падал и падал, укрывая все под собой, а они шли прочь.
Больше их никто не видел.
В этом мире....


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Соседка.

Он вывел Альфреда гулять примерно в половине одиннадцатого. Огромный холеный ротвеллер был тому несказанно рад, но от хозяина далеко не убегал — все-таки мало ли что. Брук, конечно, парень крепкий, только вот и ему иногда требуется помощь верного пса.
Улицы были пусты. Только несколько убогих фонарей, угрюмо смотрящих вниз со своих высот, обливали желтыми пятнами света вытоптанный за день снег. В городе была зима. Белые хлопья лежали на всем, на чем только было возможно, они заполонили собой дороги, крыши домов, машин и даже, случалось, людей.
Было просто потрясающе тихо, только не умятый кое-где ногами снег изредка похрустывал под ботинками «собачника», да Альфред подавал признаки жизни, подбегая и тыкаясь в джинсы хозяина своим заснеженным носом, который специально для этого только что был извлечен из сугроба. Почему именно его зовут Брук — Владимир не знал. Кажется, на одной из давних-давних пьянок по поводу и без, когда он отказался идти на улицу за «молоденькими девчонками», его товарищ по работе, у кого они сидели, пытался принять достойную позу и сказать: «И ты, Брут?», а получилось только выговорить «Брук». С тех пор так и повелось. Владимир взял это прозвище, как второе имя, которое, быстро облетев всю редакцию, где он тогда работал, прицепилось к нему намертво. Да и с интернетом удобно — имя уже есть.
Он никогда не стремился ничего скрывать. Зачем? Все равно, рано или поздно, тайное станет явным, а, если кому-то что-то не нравилось, его никто не держал. Наверное, по этому он так и не женился в свои почти сорок корреспондентских лет.
Смешно, но даже его статьи со временем стали подписывать, как: «Правда, как она есть. Владимир Брук.»
Хотя, может, ничего другого ему и не полагалось. Мол, не выстрадал еще свое, вот и молчи. Простой холостяк, со всеми холостяцкими заморочками и привычками; на внешность — так себе, неприметный, глаза карие, волосы каштановые с недавно появившейся проседью; курит, пьет, ходит по женщинам, никогда не отказываясь от удобного случая, но смысла жизни в сексе не ищет; по большей части, флегматик, но слово старается держать; работу свою любит и выполняет добросовестно; живет один, имеет свою квартиру; любит собак; общителен в рамках своей профессии; имеет черный пояс по уличным дракам.
Все. Такая вот характеристика. В некролог уместится.
Пока Брук прокручивал в голове собственную характеристику, к нему подбежал довольный Альфред и сильно ткнулся в ногу, словно говоря: «Хозяин, посмотри на меня! Я кое-что нашел!»
Владимир достал сигарету, закурил и посмотрел на пса.
— Ну, показывай, куда идти. — сказал он.
Они прекрасно понимали друг друга и без слов. Альфред радостно взвизгнул и побежал вглубь парка, что распростерся по левую руку его хозяина, прямо напротив широкого шоссе. Брук сделал глубокую затяжку и побежал следом…

Рита решила сократить дорогу и пройти через парк. Ее никогда особенно не смущали компании, проводящие в парке свободное время, к тому же на улице стояла хорошая зима и никого подобного различным пьянчужкам и «искателям приключений» там быть не должно. Она шла быстро, насколько только позволяли скользкие сапоги, упрятав руки в теплые карманы «дутой» куртки и позволив распущенным рыжим волосам развеваться в такт ее шагам. В ушах звучала громкая тяжелая музыка, потому она и не услышала окликнувший ее несколько раз голос, а, если бы и услышала, то вряд ли бы остановилась. Кажется, ее приняли не за ту женщину…
Рита обернулась на громкие шаги у себя за спиной, как раз в тот момент, когда преследовавший ее уже некоторое время здоровый мужик собирался положить руку ей на плечо. Девушка тут же выключила музыку и, развернувшись, чуть было не наткнулась на него.
— Что вам надо? — спокойно произнесла она, глядя на мужчину, от которого за милю разило дешевым вином, снизу вверх.
— Девушка, пойдемте со мной! — весело произнес он. — Мы там праздник отмечаем. Посидите с нами, мы с ребятами вас угостим чем-нибудь вкусным. Что вы хотите?
— Чтобы вы позволили мне пройти. Я иду домой. Спасибо за приглашение, но мне некогда.
Она развернулась, чтобы уйти, но его крепкая рука схватила ее за плечо и развернула к себе.
— Мы заплатим. — сказал он. — Двести хватит?
— Ты не понял? Я не шлюха. — начиная злиться, ответила она.
— Все вы так сначала говорите. — усмехнулся «клиент». — Триста.
Он попытался ухватить Риту за задницу, но та, ловко вывернувшись, толкнула мужика в снег. Тот упал.
— Костян, чего тут у тебя? — раздался голос и из-за деревьев показались еще двое мужчин.
— Да эта сучка дерется! — крикнул лежащий в сугробе.
— Ничего, сейчас перестанет. — сказал один из подошедших и, сжав кулак, попытался ударить девушку в лицо.
Она вовремя присела и его замах ушел в пустоту, зато ее удар поразил мужчину прямо в его достоинство.
В это время на дорожку, где происходила драка, выбежал огромный ротвеллер, который остановился у ног Риты и, оскалив зубы, зарычал на мужчин. Рита встала со снега и попятилась назад. Пес, порычав немного на нападавших, отогнал их подальше и сам исчез среди деревьев.
— Вот теперь тебе пиздец, сука! — крикнул первый мужик и резко ударил девушку наотмашь по лицу.
Та упала, но успела перекатиться по снегу и, собравшийся упасть на нее сверху мужчина приземлился на снег. Рита быстро встала и, подскочив сзади него, «обняла» его за шею так, что он не смог дышать.
— Молись. — коротко и злобно прошептала она ему на ухо.
Как не пытался, а сбросить с себя Риту Костян не мог. Его лицо покрылось ровным синеватым оттенком и он упал на колени. Девушка не слышала, как один из его спутников подошел сзади, намереваясь сбросить ее с друга ударом ноги в бок. Третий их спутник был сейчас, наверное, уже у себя дома. Он сбежал почти сразу же.
Рита обернулась как раз в тот момент, чтобы увидеть, как незнакомый ей мужчина лет сорока поймал в захват ногу нападавшего на нее со спины человека и, крутанув ее против оси, отбросил мужика голые в кусты. Девушка выпустила шею второго нападавшего и встала на ноги. Рядом с новоприбывшим стоял тот самый ротвеллер, который и прибегал к ней некоторое время назад.
— Нельзя бить в спину. — тихо сказал он, отбросив выкуренную на одну треть сигарету в снег. — Альфред, охраняй! — отдал он громкий приказ и собака тот час же уселась у ног девушки.
— А я с ними как поговорю… —ядовито произнес хозяин пса, ожидая, пока двое мужчин встанут.
— Тебя кто просил лезть? Помог бы лучше — эта блядь дерется! — пожаловался первый, надеясь, как видно, на мужскую солидарность.
Брук не ответил. Он просто подошел поближе и несколько раз от души ударил мужчину по лицу. У того потекла кровь из разбитой брови.
— Гаденыш! — прошипел второй, но в драку не полез, а лишь подхватил своего товарища и быстро исчез в парке.
— Ну, Альфред, кто тут у нас? — присев рядом с собакой и потрепав ее за ухом, спросил Брук, подняв глаза на девушку.
— Я Рита. — дрогнувшим голосом произнесла она.
— Ба! Да это же наша соседка! — искренне удивился Брук. — С тобой все хорошо?
— Да, спасибо.
— Пойдем, Альфред, проводим девушку до дома…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Сезон охоты.

— Какого черта, Андрей! В моей квартире «оперу» ступить негде, как тут все разгромлено! А ты мне еще будешь говорить, чтобы я не волновался…
Брук бегал кругами из кухни до коридора — единственный свободный для прохода путь — и нервно кричал в трубку на собственного начальника, дымя тлеющей в зубах сигаретой. Вся его жилая площадь представляла собой сейчас нечто неопределенное: вещи были раскиданы по всей площади, устилая пол ровным слоем; ящики и шкафы выпотрошены, полки сметены на пол, одежда растрепана и местами порвана, почти вся техника разбита и даже перевернута собачья миска с остатками в ней еды.
Кажется у него что-то искали…
— Ну, что ты прикажешь мне делать? Кто это мог быть, Андрей? — немного успокоившись, спросил он. — Блядь! — тут же выругался Брук.
— Что там еще у тебя? — раздался вопрос с другого конца провода.
— Да сигарету сломал… — недовольно буркнул Брук. — Ты мне лучше происходящее объясни…
— А где ты был всю ночь? — внезапно спросил начальник. Я никак не мог тебе дозвониться, а ведь, между прочим, хотел предупредить…
— Где, где! Я еще, все-таки, не импотент! — фыркнул Брук, подходя к подоконнику на кухне, чтобы взять новую сигарету. — Давай лучше не тяни и говори, что ты знаешь обо всем этом. — он достал сигарету, по привычке глядя в окно на заснеженные улицы перед домом, закурил; к подъезду подъехала черная иномарка с тонированными стеклами. — Андрей? — поторопил его с ответом репортер.
— Послушай, Брук, — тяжело вздохнул его начальник на другом конце провода, — ко мне на днях приезжали люди на дорогой черной машине и просили сказать им твой адрес за кругленькую сумму, конечно. Они говорили, будто уж больно правдиво ты пишешь, мол, отблагодарить тебя хотят за честность твою. Я им, сам понимаешь, ничего не сказал. Но тебя хотел предупредить — я тут кое-что потом проверил и выяснил, что открыли на тебя, дорогой ты мой, самую настоящую охоту. Поэтому шел бы ты оттуда…
Брук внезапно поднял взгляд на черную машину, из которой в это время стали выгружаться крепкие парни.
— Я тебе потом перезвоню. — быстро сказал он, не отрывая глаз от происходящего на улице и не стремясь услышать, что по этому поводу думает его шеф.
Он положил трубку, намереваясь быстро уйти прочь из квартиры, как в дверь позвонили. От неожиданности Брук запнулся за перевернутый обеденный стол и выронил сигарету изо рта на пол. Он быстро затушил ее ногой по пути к входной двери. На дорогом паркете позади него осталось красивое черное пятно от сигареты.
Брук подошел к двери, у которой уже крутился Альфред, жалобно поскуливая, и, отодвинув собаку в сторону посмотрел в глазок. На пороге стояла Рита…
Он быстро открыл дверь и рывком втащил девушку внутрь.
— Молчи. — коротко приказал мужчина то ли девушке, то начавшему рычать Альфреду.
Но они оба предпочли подчиниться. Рита так и замерла на пороге, подавившись каким-то словом, с которым, собственно, и зашла, а пес мирно вернулся на свое место, ожидая дальнейших распоряжений хозяина. Брук быстро оделся, схватил откуда-то небольшой рюкзак, где как видно были припасены дубликаты необходимых вещей на случай быстрого отхода и, схватив девушку за руку, позвенел поводком, призывая собаку. Через несколько секунд после этого они уже пробирались по чердакам старого пятиэтажного дома, направляясь к пожарной лестнице.
— Что происходит? — решилась наконец спросить Рита, когда они оба быстро шли по скользкой улице, направляясь к месту работы Владимира.
— Кажется, в последнем репортаже я написал слишком много правды. — ответил тот.
Он рассказал ей все, что знал и до чего смог догадаться. Про то, как увидел в последней командировке то, чего не должен был видеть, про то, какие сейчас примерно цены за жизни таких, как он, про то, что ждет ее, если она останется с ним... Но она настояла на том, чтобы остаться.
В кабинет редактора они вломились без предварительных объяснений, миновав растерянную секретаршу и не обратив внимания на какое-то там совещание, которое, кажется, должно было там происходить.
— Извините нас, господа. — жестом давая понять, что совещание окончено, сказал хозяин кабинета, когда двое прибывших замерли у распахнутой двери. — что происходит, Брук? — задал он вопрос, глядя на своего подчиненного.
— Ты же сказал, что проблем не будет. А теперь на меня открыта охота. Я что, столь похож на зайца?
— А с чего ты взял, что я что-то об этом знаю? В частности, на кого ты похож? — раздраженно ответил Андрей. — Ты мне, между прочим, совещание сорвал...
— Скажи спасибо, что не изнасиловал твою секретаршу. — мрачно пошутил Брук.
— Спасибо. — в тон ему ответил редактор. — Подожди немного, скоро приедут те, кто поможет тебе во всем разобраться. Посиди пока, выпей кофе, покури.
Рита стояла в уголке, предпочитая не думать о том, правду ли говорят друг другу эти двое. Брук, тем временем, пришел к выводу, что выкурить сигарету все же стоит — все-таки этого ему не удавалось в последнее время ни разу.
Альфред зарычал на дверь, когда от сигареты оставалось менее одной трети. Брук встал, бросив взгляд в окно. За ним стояла та же самая машина, что подъезжала к его окнам, когда он был последний раз дома.
— Продал. — разочарованно посмотрел на своего редактора журналист, потушив недокуренную палочку.
Рита нервно огляделась по сторонам, а пес встал в стойку, оскалив зубы и вздыбив шерсть назагривке.
— Всё имеет свою цену. — пожал плечами Андрей. — Всё и все. А за тебя предложили хорошие деньги, к тому же, ты и впрямь слишком много думаешь для обычного «спеца». — он вытащил прятавшуюся все это время под столом руку и нацелил на Брука дуло пистолета. — Не советую сопротивляться.
В тот же момент в дверь постучали. Брук медленно встал с кресла и двинулся мимо начальника.
— Я нечаянно закрыл дверь. — сказал он.
— Хорошо, открой. Все равно это за тобой. — насмешливо ответил Андрей.
Журналист медленно двинулся дальше. Дверь, тем временем, открылась сама, потому как и не была закрыта. Брук схватил с журнального столика тяжелую статуэтку, которой когда-то был награжден его шеф за очередную победу в каком-то конкурсе журналистики и с силой швырнул ее в сторону Андрея. Тот, не ожидая такого поворота событий, выстрелил в летящий ему в голову предмет, но лишь немного изменил его траекторию, от чего статуэтка угодила ему не в лоб, а в висок.
— Альфред, фас! — крикнул Брук своему псу, пока его начальник заваливался на бок под свой собственный стол.
Ротвеллер бросился на первого вошедшего, тут же вцепившись ему в горло. Мужчина повалился на пол, истекая кровью. Брук подскочил к столу Андрея, схватил выпавший у него из рук пистолет и хладнокровно расстрелял остальных, которые по очереди входили в открытые двери редакции.
По окончании всего на полу в кабинете старшего редактора лежало пять трупов, одетых в короткие куртки и с характерно выбритыми головами. Рита, сидящая все время в дальнем углу, обхватив голову руками, все же вылезла оттуда и, подойдя к своему спутнику, спросила:
— Кто ты такой?
— В армии служил. — ответил тот, опустив голову и покручивая в руках оружие. — Пошли отсюда, пока народ не набежал. — он протянул ей руку, позвал пса и, быстро закурив, повел девушку к выходу.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Исход.

На город вновь опустились сумерки. Было всего около четырех, когда небо стало затягиваться синими закатными облаками, ну, а в десять и тем более было уже давно темно. Двое замерзших людей и одна собака все это время блуждали по заснеженным улицам. Они говорили о многом и нашли друг в друге много схожих черт. Смеялись, что-то ели и играли с Альфредом.
Брук рассказывал, что в детстве хотел стать знаменитым путешественником, объездить многие страны, встретить интересных людей, выучить несколько языков. Пока что, в его запасе были только хорватский, английский, немецкий и неправильный русский. В общем-то, мечта почти сбылась — его работа давала ему многие возможности. Но в последние годы Брук стал ловить себя на том, что не успевает за гонкой времени, а именно не понимает маниакальных страстей женщин к своей фигуре, одному и тому же цвету, да и вообще схожесть обоих полов стала настолько незаметна, что почти инверсировалась. А он так и остался динозавром, не сумевшим во время подстроиться под ход времени, а теперь уже поздно что-то менять, хотя, как показывает дневной опыт, армейские навыки еще сохранились. Можно пойти работать в охрану...
Рита рассказала, что давно хотела стать фотографом. Ей нравилось останавливать моменты, рассматривать их с различных ракурсов, под немыслимым углом. Но на это тоже нужен начальный капитал — сейчас все решали деньги и общепринятая модель поведения. Если молодая женщина ищет работу, то все решают, что она ищет не только ее... В общем, жизнь трудна и каждый в ней держится, за что может.
— Скажи, Брук, а что ты думаешь о женщинах? Ты был женат? — спросила она его, когда они зашли погреться в очередную кофейню.
Девушка сидела напротив него, потягивая кофе из маленькой чашечки и пристально смотрела на него, словно ждала особенного ответа.
— Женщины... — задумчиво произнес он, наливая себе чай из прозрачного пузатого заварника, — женщин много. Я не был женат. — сказал Брук, пригубив напиток и отставив кружку, — Может, потому что в юности, увлекаясь не совсем обычной для того времени музыкой, искал себе подругу среди таких же, как я. Но очень скоро понял, что все они рано или поздно превращаются в нечто другое. Сегодня она говорит тебе, что всегда готова послушать, как ты терзаешь старую гитару на предмет душещипательных звуков, а завтра утром — когда ты пытаешься уделить больше времени музыке, чем ей.
Я много раз разбивал свои надежды и, собственно, не жалею об этом — стал умнее.
А, может, я не нашел свою женщину, потому что плохо искал. Знаешь, Рита, — он пристально посмотрел ей в глаза и тут же отстранился, — я никогда не стремился что-то скрывать. Другое дело, что мне, бывало, не верили. Некоторые дамы принимали жесты моего воспитания за знак внимания в их сторону, а, если я пытался объясниться с ними, было еще хуже.
Ну, были и такие, которых не смог выдержать я. Прости, не люблю в одежде ярких цветов, не переношу сильных запахов парфюма, предпочитаю принимать быстрые решения и во всем ценю практичность. — добавил он «вишенку» в конце разговора. —Кроме отношений, конечно. — чуть погодя произнес он, глядя на лицо Риты, которая, кажется, надеялась немного на другой ответ.
— Но ведь, так же нельзя жить! — удивленно сказала Рита.
— Почему? — Брук вновь пододвинул к себе чашку ароматного чая и сделал большой глоток. — Кто это сказал? Каждый поступает так, как ему хочется. Знаешь, ты мне нравишься. — внезапно сказал он, глядя на высокую тень за окном, что вплотную подошла к стеклу.
В ушах мужчины раздалось едва слышимое тиканье часов.
— Правда? — слегка смутилась девушка.
— Правда. — подтвердил он. — Из тебя бы получился хороший спутник.
Выстрелов Брук не услышал...